Грейс Огот Грейс Огот — кенийская писательница. Родилась в 1930 г. Работала медсестрой в Кампале (Уганда) и Лондоне; была диктором на Британском радио, сотрудничала в различных женских организациях. Прозаик, журналист, председатель основанного в 1974 году Союза писателей Кении. Автор повести «Земля обетованная» (1966, русский перевод 1977), сборников рассказов «Земля без грома» (1968) и «Другая женщина» (1976).
Ровно в восемь утра Элизабет отворила дверь конторы.
Теперь она будет служить здесь. Тут же зазвонил
телефон, и она поспешно сняла трубку. Дверь, ведущая в кабинет мистера Джимбо, была приоткрыта. Элизабет заглянула туда. Просторная комната с огромным письменным столом красного дерева и пушистым зеленым ковром на полу. Жалюзи на окнах подняты, значит, с утра в кабинете не бывает солнца. На столе, где все разложено в строгом порядке, фотография красивой женщины с двумя ребятишками. Рассмотрев фотографию, Элизабет поставила ее на место, вернулась в приемную и, подойдя к небольшому окну, выглянула на запруженную машинами мостовую. Контора помещалась на четвертом этаже. Отсюда хорошо были видны деловая часть города и шоссе, ведущее к аэропорту.
Интересно, долго ли она удержится на новом месте.
Это уже третье за полгода. Четыре месяца она
проработала в большой американской компании, потом
секретаршей у англичанина в оптовой торговой фирме.
Босса больше интересовали ее женские достоинства, чем
деловые качества. Промучившись два месяца, Элизабет
ушла, никого не предупредив. Оба прежних начальника
держались так, словно она какая-то потаскуха, готовая
прыгнуть в постель по первому зову.
Шаги на лестнице вывели Элизабет из задумчивости. Она
вернулась к своему столу и заправила в машинку чистый
лист бумаги. Дверь отворилась, и на пороге появился
мистер Джимбо.
Но вскоре раздался звонок, на внутреннем телефоне
зажглась зеленая лампочка. Элизабет сняла трубку. На столе у шефа зазвонил телефон, мистер Джимбо небрежным жестом снял трубку и откинулся в кресле. Элизабет украдкой разглядывала нового босса. Ему было около сорока. Высокий, с лоснящейся кожей, лицо пышет здоровьем, аккуратный пробор. Зубы такие белые, что кажутся искусственными. В гулком, уверенном голосе отеческие нотки. Как будто не из тех, кто волочится за каждой юбкой. Но нельзя обольщаться, время покажет. Она постарается прижиться здесь, нельзя же так часто менять работу...
— Итак, жду вас с супругой к восьми часам. До скорого! В понедельник к мистеру Джимбо пришла очень миловидная посетительница. Лиз не могла припомнить, где она видела это лицо. Женщина была высокой и стройной, кожа цвета шоколада с молоком, изумительная прическа.
— Он занят? – спросила она осторожно. Вид у Ами Джимбо был довольный, сияющий. Лиз верила в счастливые браки и втайне надеялась, что и ей повезет. Она вздохнула: вспомнила о своем женихе, уехавшем учиться в США. Потом, отогнав грустные мысли, вновь принялась за работу. Быстро промелькнули недели, месяцы, наступило рождество. Элизабет с двумя подругами отправилась на праздники в Момбасу. Они купались, нежились на горячем песке и писали длиннющие любовные письма.
Лиз грешно было бы гневить Бога – он внял ее мольбам:
люди, с которыми она работала, относились к ней с
уважением. Ни мистер Джимбо, ни клерки не посягали на
ее женское достоинство. Правда, работы было много.
Иной раз она засиживалась допоздна. Оставаться одной в
конторе вечерами бывало страшновато. Но Джимбо служил
Лиз утешением – держался он с ней безупречно. А
однажды сказал: В Найроби предстояла международная конференция, и стол мистера Джимбо был завален бумагами. Лиз задерживалась в конторе каждый вечер. Мистер Джимбо приказал сторожу никуда не отлучаться, чтобы ей не было страшно.
Субботний день выдался особенно жарким. Лиз взглянула
на часы: половина второго. Надо торопиться, чтобы не
опоздать к обеду. Но тут в дверях вырос мистер Джимбо,
на его лице играла широкая улыбка. Лиз вошла в кабинет и присела на диван. Ей не хотелось показаться неучтивой, ведь шеф так мил с ней. Но ее настораживала его настойчивость. Он подвинул к ней еду, она взяла сандвич с яйцом. Внезапно шеф тяжело вздохнул и уселся рядом.
— Я доволен вами, моя девочка. С тех пор как вы здесь,
все переменилось. Как много зависит от хорошей
секретарши!
Она юркнула за стол, потом метнулась к окну, к двери и
снова к столу. Джимбо поймал ее и потащил к дивану.
Он искал ее губы, но девушка сжалась в комок, зарыла
лицо в юбку. Подкрались сумерки. Подушка Лиз была влажной от слез. Скомканная фотография жениха валялась на полу. Медленно поднявшись, девушка подошла к окну. Город точно вымер, улица пуста, только изредка проедет автомобиль. Лиз задернула занавески. Городская жизнь не для нее. Вряд ли она когда-нибудь к ней привыкнет. Она тосковала по своему деревенскому дому, по дружной большой семье, в которой чувствовала себя в полной безопасности. Достав целлофановый мешочек с туалетными принадлежностями, она побрела в ванную. Ее мир рухнул, распался на части, на душе было горько и тоскливо. В понедельник рано утром Лиз вместе с подругами вышла из общежития. Но вместо того чтобы сесть в автобус, она пошла пешком через парк к вокзалу. К восьми часам она уже была на бирже труда. Сотни женщин, старых и молодых, ждали открытия. Седовласые старухи сидели кружком и негромко разговаривали. Печали и тяготы оставили неизгладимые борозды на их лицах. Сердце Лиз сжалось от сострадания. Толпа все увеличивалась. Невеселые люди напомнили Лиз верующих, молившихся в битком набитой деревенской церкви. Тогда она еще была ребенком. Бог, должно быть, отвернулся от нее, грешной...
Кто-то опустил руку на плечо Лиз, она вздрогнула и
резко повернулась.
В конце недели Лиз получила низкооплачиваемую должность
в маленьком сиротском приюте. Работа требовала
выдержки и терпения. Сестра Елена, монахиня,
возглавлявшая приют, приказала ей коротко остричь
ногти. Девушку облачили в белый халат, белую косынку и
туфли без каблуков. Взглянув в зеркало, Лиз с трудом
узнала себя, поправила выбившиеся из-под косынки
волосы и вслед за сестрой Еленой прошла в большой зал,
где играли дети. Одни лепили из глины, другие
рисовали, а самые маленькие что-то строили из кубиков. Тридцать пар глаз настороженно уставились на Лиз, и слезы затуманили ей взор. Чему она может их научить? Сама запуталась, сбилась с пути. Лиз рассчитывала найти утешение и покой среди невинных детишек. Они взирали на нее с мольбой. «Наше будущее в твоих руках, дай нам любовь, которой мы не знали», – читала она в этих глазах.
Лиз справилась с волнением и сказала: Прошел месяц, и дети привыкли к Лиз. Их трогательная привязанность обезоруживала девушку. Малыши так нуждались в ней! Она молила Бога дать ей силы.
В середине июня Лиз вдруг слегла. Сестра Елена
заботливо ухаживала за ней. Но прошел день, другой,
девушке становилось все хуже, пришлось отвезти ее в
больницу. К тому времени, когда Лиз выписали из больницы, она уже приняла решение. Рано или поздно ее прогонят из приюта. Жених не простит, да и домой, к родителям, она не посмеет вернуться. На работу беременных не берут. Внезапно в памяти встало лицо Ами Джимбо. Впервые она подумала о ней. Счастливая, довольная, обеспеченная – полная противоположность Лиз! Нет, это несправедливо. Джимбо, который так бессердечно поступил с ней, обрек ее на позор и нищету, собственной жене, наверное, кажется ангелом!..
После обеда, уложив детей, Лиз отправилась в
парикмахерскую.
Вечером Лиз объявила Елене, что проведет выходной день
у родственников. Попрощавшись с монахиней, она пошла
на автобусную остановку. Лиз стояла у калитки, пока у нее не окоченели на ветру ноги. Собирался дождь. Во дворе рядом с гаражом она заметила сарайчик. Дверь в него была открыта. Вытащив из сумки блокнот, она написала на листке: «Приехала повидаться с вами, на улице холодно, решила подождать в сарае. Элизабет». Записку прикрепила к дверной ручке.
Семья Джимбо вернулась домой на закате.
Джимбо распахнул дверь, ноги у него подкосились.
Лиз раскачивалась в петле из красного шарфа. «Я тут ни при чем, мне нечего бояться, – лихорадочно думал Джимбо. – Только не отразилась бы эта история на делах фирмы!..» Узнав о смерти Лиз, сестра Елена отнесла в полицию ее записную книжку. И хотя церковь осуждает самоубийц, монахиня искренне скорбела о несчастной девушке, запутавшейся в цепкой паутине жестокого города. Скачать (12 кб) |